Российские хроники
«Использование Соединёнными Штатами Америки в своей внешней политике таких инструментов, как поддержка так называемых цветных революций, поддержка в этой связи госпереворота в Киеве в 2014 году» привело «к сегодняшнему украинскому кризису», – отметил Владимир Путин 5 апреля в ходе церемонии вручения верительных грамот иностранными послам (“Известия”, 5.04.2023).
С точки зрения российского правящего класса, “цветные революции”, начало которым дала так называемая Бульдозерная революция 2000 года в Югославии, завершившаяся низложением Слободана Милошевича с поста президента СРЮ, являются не чем иным, как проектами по свержению легитимной власти, организованными США и Великобританией или при их значительной поддержке. После Югославии “революции” произошли на пространстве бывшего СССР: в Грузии (2003), на Украине (2004), в Киргизии (2005). В Кремле это было воспринято как проникновение “западного вора” в собственный огород. Активизация внутренней оппозиции ещё более усилила ощущение тревоги и заставила задуматься об ответных мерах[1].
Шовинистический набат
Наиболее остро это беспокойство звучало со стороны национал-патриотического лагеря.
Весной 2004 года в “Новой газете” вышла аналитическая записка “Крепость Россия. Концепция для президента”[2]. В сентябрьско-октябрьском номере журнала “Россия в глобальной политике” за тот же год появляется статья заместителя Председателя Комитета по экономической политике Государственной Думы Михаила Делягина “От глобальных противоречий – к региональным конфликтам”, в которой он, в частности, указывал: «Слабость России на международной арене […] способствует повышению значимости региональных конфликтов. Ведь давление глобальной конкуренции является “великой постоянной” современного исторического развития, и государства, недостаточно сильные, чтобы участвовать в глобальных процессах, сталкиваются с этой конкуренцией на более низком, региональном, уровне. Кто не хочет защищать свои интересы на дальних рубежах, будет вынужден защищать их на ближних подступах». В той же статье автор писал, что в текущих условиях «выбор между интересами граждан России, с одной стороны, и Запада – с другой, одновременно будет являться и выбором между двумя группировками внутри российской элиты – западниками-либералами и силовиками».
В том же 2004 году публикуется сборник материалов заседаний экспертного совета комитета Совета Федерации РФ по международным делам “Россия в новом веке: внешнеполитическое измерение”, составителями которого были заместители председателя этого самого совета Сергей Кортунов и Владимир Соловьёв. Кортунов констатировал: «Наша внешняя политика на направлении СНГ за все эти годы потерпела сокрушительное поражение. […] Россия в тех границах и с той идеологией, которая у неё есть на данный момент, не может быть маяком для бывших советских республик, не может быть центром притяжения». Ему вторил Соловьёв: «Можно с полным основанием назвать политику МИДа политикой “а”, когда нас, по сути, вынуждают к той или иной реакции на события, уже произошедшие на международной арене».
Оптимизм глобализации
В 2005 году выходит сборник статей “Крепость Россия. Прощание с либерализмом”, авторы которого, с одной стороны, рассуждали о том, что страна является осаждённой крепостью, а с другой – призывали к изоляционизму как средству взращивания и укрепления национального капитала. Это была крайне миноритарная точка зрения.
Неудивительно: в условиях высоких темпов роста ВВП (в 2003 году они составляли 7,3 %, в 2004-м – 7,2 %), надуваемых растущими как на дрожжах ценами на нефть, идеи “величия России” виделись не в мрачных тонах изоляционизма и автаркии, а через призму использования богатых сырьевых ресурсов для конкуренции на мировом рынке. В статье “Соблазн особого пути”, опубликованной в июльско-сентябрьском номере журнала “Россия в глобальной политике” за 2003 год, внук сталинского наркома В. М. Молотова, нынешний председатель правления фонда “Русский мир” Вячеслав Никонов писал: «[…] нарастает идеология исторического оптимизма, что является резким контрастом с 1990-ми годами, когда доминировали чувства национальной униженности, обречённости, отступления, синдром потерянной Родины. Идеи национального возрождения, подъёма российского духа становятся “хитом” предвыборного сезона».
Так, 15 января 2003 года популярные публицисты Михаил Леонтьев и Максим Соколов, руководители журнала “Эксперт” Александр Привалов и Валерий Фадеев, кинодеятели Алексей Балабанов и Сергей Сельянов, создавшие, среди прочего, популярные в патриотической среде фильмы “Брат”, “Брат-2” и “Война”, к которым чуть позже примкнули заместитель председателя ВГТРК Андрей Быстрицкий и Константин Ремчуков, тогда депутат Думы от Союза правых сил, подписали основополагающий меморандум “Серафимовского клуба”, в котором предлагали российскому империализму встать на путь ускоренного роста экономики посредством приложения государственной воли. Фактически это был призыв к повторению пути восточноазиатских “тигров”: «Если в России и есть причина, которая не позволит ей быстро развиваться, то только одна: безответственная и пораженчески настроенная элита, которая боится ставить перед собой и страной серьёзные цели. […] То, что на духовно-метафизическом языке называется воскрешением России, на языке вещно-политическом называется модернизацией, мощным экономическим ростом».
Итак, виделись различные варианты развития, но все они были связаны с мировым рынком. Никонов писал: «[…] спектр альтернатив развития действительно многоцветен – от авторитаризма, мобилизационной экономики и самоизоляции до образцовой демократии, полной интеграции в мировое экономическое пространство и стремительного подъёма на основе крупного международного капитала. Однако крайние варианты [авторитаризм и автаркия] вряд ли мыслимы в стране, собирающейся оставаться в клубе великих держав». Он же излагал и мейнстримное на тот момент мнение российского правящего класса: «Более высокие темпы роста достижимы только при условии прихода в Россию капитала крупнейших международных финансовых групп».
Империалистическая демократия по-российски
Поскольку на Западе “цветные революции” рассматривались через призму процесса демократизации, то и ответ России находился в той же плоскости – была сформулирована идеологическая доктрина “суверенной демократии”. Суть концепции 28 июня 2006 года на брифинге в Москве изложил её автор – заместитель руководителя Администрации президента России Владислав Сурков: «Мы хотим быть открытой нацией среди других открытых наций и сотрудничать с ними по справедливым правилам, а не управлятьсяизвне». Таким образом, речь шла в первую очередь о борьбе за суверенитет России на международной арене.
Борьба между державами в империалистическом мире, как подчёркивал Ленин, происходит «по силе», то есть «по капиталу»[3]. Именно на укрепление силы российского империализма была направлена концепция Суркова, а построение управляемой демократии, названной нами полуторапартийной политической системой, в основе которой лежало разделение оппозиции на системную и несистемную, являлось лишь подчинённым аспектом.
В цитировавшейся ранее статье В. Никонов указывал на то, что «доминирование одной партии не является исключением», свойственным лишь России, напоминая о десятилетиях пребывания одной партии у власти в Германии, Италии и Японии, что «обеспечивало консолидацию элиты и преемственность демократических реформ». Он же делал любопытный прогноз о развитии российской политической системы: «Шансы внесистемных сил выглядят проблематичными и из-за всё большей предсказуемости парламентских выборов, которые в растущей степени станут заботой крупных корпоративных структур и их региональных отделений, рассматривающих избирательные кампании как бизнес-проекты или инвестиции. […] При этом столкновение кланов позволит не только выжить, но и укрепиться свободе слова, количество игроков на медиаполе, негосударственных газет, журналов, радио- и телеканалов будет увеличиваться хотя бы в силу роста финансовых возможностей заинтересованных в их благополучии политико-экономических групп. Кремль сочтёт достаточным сохранить контроль лишь над несколькими ключевыми медиаресурсами – ведущими телевизионными и радиоканалами». Прогноз реализовался лишь отчасти: сегодня Кремль напрямую или через связанные с ним частные и государственные корпорации контролирует практически всё российское медийное поле, что стало результатом централизации капитала.
В любом случае, как мы писали, единственное научное объяснение специфики российской политической системы может быть дано лишь в рамках марксистской концепции несовершенного плюрализма[4]или же «вариаций и градаций»[5] империалистической демократии – «наилучшей оболочки»[6] господства капитала[7].
Экономическое содержание политической оболочки
11 июля 2006 года в Москве состоялся форум “Экономика суверенной демократии”, там Сурков зачитал отрывок из речи Че Гевары, произнесённой на Кубе в 1960 году, в которой тот призывал обеспечить независимость государства от «мировых нефтяных, оловянных и кофейных монополий». Заигрывание с глобальным Югом и использование идеологий борьбы с неоколониализмом уже тогда было в арсенале российского империализма.
20 ноября того же года в экономическом журнале российской буржуазии “Эксперт” была опубликована статья Суркова “Национализации будущего”, в которой автор отмечал, что исторически рост влияния Москвы на международной арене реализовывался именно за счёт усиления нажима государства на общество и насильственного выкачивания из него ресурсов. Таким образом, в экономическом смысле концепция “суверенной демократии” представляла собой доктрину догоняющего развития, опирающуюся на национальный капитал и нелиберальные модернизационные традиции России. При этом следует подчеркнуть, что Сурков понимал «суверенную» демократию как способ эффективного встраивания в процесс глобализации, где Россия как государство будет «субъектом, а не объектом глобализации»[8].
Выбор в пользу встраивания в глобализацию был на тот момент общим для правящей фракции российского империализма. Так, в уже цитированной статье В. Никонов писал: «Интегрируясь в мировую систему, Россия станет постоянно испытывать соблазн идти своим путём. Этот соблазн будет подкрепляться обидами политической элиты на недостаточный учёт российских интересов основными мировыми игроками; целенаправленными усилиями могущественных внутренних кланов, не заинтересованных в открытости страны и её экономики, а потому разыгрывающих карту самобытности. В условиях глобализации самоизоляция возможна только ценой […] отставания и выпадения из мировой системы. А значит – и из истории».
Военное продолжение империалистической политики
В начале 2004 года, анализируя тенденции в экономике и политике России, мы предполагали неизбежное нарастание хищных интересов отечественного капитала, формирования на их основе новых вариантов шовинистической идеологии.[9] 13 июля 2006 года министр обороны Сергей Иванов, рассматривавшийся тогда в качестве возможного преемника президента Владимира Путина, выступил с программной статьёй в газете “Известия”, заявив, что общество должно сплотиться вокруг “новой триады” национальных ценностей: суверенной демократии, сильной экономики и военной мощи. Так у концепции появился третий неотъемлемый элемент – военная мощь, без которой невозможен суверенитет государства.
Ведя борьбу за внутреннее единство и централизуя экономические ресурсы, российский империализм оснащал себя инструментарием для мирового противостояния.
Май 2023 г.
[1] – См. Горячая осень российского империализма // Бюллетень “Интернационалист”. 2003. Ноябрь. № 24.
[2] – См. статью на предыдущей странице.
[3] – Ленин В. И. ПСС. Изд. 5-е. Т. 27. С. 372.
[4] – См. Буржуазная Дума и пролетарский абсентеизм // Пролетарский интернационализм. 2021. Октябрь. № 86.
[5] – Маркс К. и Энгельс Ф. Собр. соч. Изд. 2-е. Т. 25. Ч. II. С. 354.
[6] – Ленин В. И. ПСС. Изд. 5-е. Т. 33. С. 14.
[7] – См. “Суверенная демократия” тестируется в Москве // Бюллетень “Интернационалист”. 2010. Ноябрь. № 108.
[8] – Сурков В. Национализация будущего // Эксперт. 2006. 20 ноября. № 43 (537).
[9] – См. Зарисовки на тему российской экономики // Бюллетень “Интернационалист”. 2004. Январь. № 26.
Leave a Reply