Авантюры “русского мира”
Весной 2004 года в “Новой газете” вышла аналитическая записка с пафосным названием “Крепость Россия. Концепция для президента”. Её автором был не самый политически влиятельный экс-вице-спикер Госдумы (1995–1999) от фракции “Яблоко” Михаил Юрьев, а тезисы были крайне откровенны и представляли собой целую систему. Тогда она казалась эпатажной, но сегодня, спустя почти 20 лет, заслуживает самого серьёзного и подробного рассмотрения.
Проследим за её канвой: 1) экономическое отставание России от Запада и Китая столь велико, что «преодолеть его даже за несколько десятилетий можно, только имея постоянные сверхвысокие темпы роста»; 2) в “открытой” экономике это «принципиально невозможно»; 3) если Россия не преодолеет это отставание, то её «ликвидируют как независимую страну и отдельную цивилизацию»; 4) так как «в сложившемся мировом порядке воспользоваться […] сладкими плодами экономики открытой [России] никто не даст», ей надо «переходить к закрытой экономике»; 5) такая модель может обеспечить нужные темпы роста, одним из основных драйверов роста станет «огромный неудовлетворённый внутренний спрос, возникающий при политике импортозамещения»; 6) чтобы выстоять в «противостоянии с Западом», нужна «смена идеологии». Внешняя же политика, «кроме как в отношении небольшого количества дружественных стран, должна базироваться на […] неполной изоляции от окружающего мира, в том числе на полном отказе от участия в многосторонних международных отношениях. Двусторонние отношения должны перейти на […] прагматическую основу с […] отказом от общечеловеческих ценностей, […] от всего, кроме своих интересов».
Осенью того же года в статье в “Комсомольской правде” Юрьев дополнил эту конструкцию концепцией “внутреннего врага” и даже выделил некоторые признаки, по которым, как он считал, можно его идентифицировать.
И вот совсем недавно, 30 марта, респектабельный журнал международников “Россия в глобальной политике” опубликовал статью Сергея Глазьева, давнего идейного соратника Юрьева, вещающего о том, что старый порядок «рухнет необратимо, как и долларовая финансовая система». Показательно, что Глазьев, который стабильно предсказывает крах доллара ещё с середины 2000-х годов, в последний раз в “России в глобальной политике” публиковался почти десятилетие назад.
19 апреля в этом же журнале было опубликовано интервью старшего научного сотрудника РУДН им. П. Лумумбы Андрея Парибока, в котором он заявил: «Я хотел бы, чтобы мы отпочковывались [от большой западной семьи]. Когда я сталкиваюсь с утверждением о самобытности цивилизации, я вспоминаю […] Михаила Юрьева».
Если раньше подобные теории были уделом интеллектуальных маргиналов, то сегодня они получают самые высокие трибуны и звучат всё громче. Очевидно, что они востребованы российским правящим классом.
Эпоха слоубализации
Как и наш учитель Карл Маркс, мы «выводим […] развитие идеологических отражений» из «действительного жизненного процесса»[1] людей, поэтому взглянем на количественные экономические показатели, связанные с процессом интеграции мирового рынка.
Так, KOF Globalisation Index, используемый Евростатом и учитывающий в числе прочего фактические торговые потоки и потоки прямых иностранных и портфельных инвестиций, а также количество ограничений на торговлю и движение капитала, свидетельствует, что процесс международной экономической – и не только – интеграции постепенно замедляется: в 1990–2007 годах индекс быстро рос, но мировой финансовый кризис и последовавшая за ним “Великая рецессия” сильно замедлили эту тенденцию: «Экономическая глобализация практически не продвинулась вперёд после финансового кризиса 2007 года». Начиная же с 2018 года наметился тренд на снижение индекса.
Примерно с середины 2010-х годов даже начал циркулировать термин “слоубализация” (от slow – “медленно” и globalization – “глобализация”). Впервые этот термин употребил в 2015 году голландский футуролог Аджидж Бакас, в 2019-м он был популяризирован The Economist в статье “Глобализация потерпела крах”, а в начале 2020 года его использовала в своём экономическом прогнозе одна из крупнейших аудиторских компаний мира PricewaterhouseCoopers.
Что касается России после краха СССР, то в целом она следовала мировым трендам, но с гораздо большими колебаниями. Взрывной рост индекса произошёл в период с 1992 по 1999 год, когда было достигнуто максимальное значение, в дальнейшем динамика в среднем стабилизировалась, а отдельные крупные скачки в сторону повышения не давали кривой опускаться значительно ниже максимума, и степень глобализации экономики России оставалась достаточно высокой по мировым меркам, но в 2016-м году – с небольшим опережением общемировой тенденции – наметился более или менее плавный спад (см. график), который, по-видимому, будет лишь усугубляться.
Научный анализ и искажённое отражение
В середине 2000-х годов в статьях “Российский империализм в погоне за поездом” (февраль 2006) и “Предвестники новой бури” (ноябрь 2006) мы констатировали возвращение России в “высшую лигу” империализма, формальным признанием чего стала встреча Большой восьмёрки в Санкт-Петербурге в июле 2006 года. Соответственно, и в высших слоях правящего класса преобладали идеологии “открытости”. Это была совершенно недвусмысленная генеральная линия правящего класса, которую поддерживал и выражал непосредственно его руководитель – президент Владимир Путин. Но неумолимое экономическое развитие перевернуло и его риторику.
Именно тогда, в частности, Россия и ЕС подписывали протокол о завершении переговоров по присоединению РФ к ВТО, и было очевидно, что экзотические программы идеологов типа Юрьева не интересовали правящий класс и оставались маргинальными как полностью искажённое отражение. Но, как писал профессор Университета Эразма Роттердамского Петер ван Бергейк в своей книге “Deglobalization 2.0” (2019), глобализация и деглобализация – повторяющиеся стадии развития мирового рынка, причём силы, которые в конечном итоге ограничивают интернационализацию и могут повернуть её вспять, возникают в недрах самого процесса ускоренной глобализации. На уровне надстройки это приводит к тому, что десятилетиями лежавшие без дела идеологические полуфабрикаты имеют все шансы прийтись ко двору набирающим силу фракциям, сопровождающим объективную экономическую тенденцию замедления глобализации, которая сегодня дополнительно подпитывается вынужденным декаплингом России от старых держав после начала украинской войны.
“Уникальные условия” в России
В стороне не остаются даже солидные академические круги. Институт народнохозяйственного прогнозирования РАН опубликовал статью “Стратегия экономического развития России – 2035: пути преодоления долгосрочной стагнации”. Она примечательна, конечно, не утверждением, что в течение ближайших 10–15 лет «темпы роста экономики [РФ] могут закрепиться на крайне низком уровне – около 1 % в год» – мы уже более десятилетия говорим о низком потенциале роста отечественной экономики, – а критикой одного из ярких проявлений российской финансовой глобализации в лице политики ЦБ и Минфина и, прежде всего, тем же самым рецептом лечения этих проблем, который уже давно предлагали различные Глазьевы: «В России […] уникальные условия для экономического рывка, которые включают […] высвобождающиеся первичные ресурсы, которые раньше экспортировались, и которые теперь могут обеспечить рост внутреннего рынка, обладающего существенным потенциалом».
Мы же оцениваем эту перспективу скептически. В своё время Арриго Черветто, следуя в русле мыслей Маркса из “Речи о свободе торговли”, указывал: «протекционистский процесс […] означает определённый упадок метрополии»[2].
Конечно, гипотетически автаркическая попытка возможна, но, как всегда, в условиях всемирного империалистического противостояния весь вопрос состоит не в самой этой возможности, а в темпах, которые определяют конкурентоспособность держав. И мы сильно сомневаемся в способности российского империализма их обеспечить. А раз так, то идеологам правящего класса остаётся выдавать нужду за добродетель и распространять уже давно умершие, но раз за разом оживляемые идеологии “деглобализации”, “автаркии” или даже “более справедливого” мирового порядка, где всё более теряющая вес Россия сможет занять “достойное” место одного из многих центров силы.
Но даже не это главное. Теоретическое наследие нашей школы подталкивает нас к гораздо более мрачным выводам, к которым приходили революционеры XX века.
Внутри исторического кошмара
В аннотации к книге экономического историка Гарольда Джеймса “The End of Globalization” (2001) её издатель – Гарвардский университет – называет всплеск деглобализации 20-х – 30-х годов одним из «величайших исторических кошмаров двадцатого века».
Николай Бухарин, много и плодотворно занимавшийся анализом империализма и мирового рынка, 3 апреля 1936 году, в самый разгар этого “кошмара” и незадолго до того, как он был арестован сталинистами – одним из течений той деглобализации, – выступил в Париже с докладом “Основные проблемы современной культуры”, где заявил: «Не трудно понять, в чём кризис капитализма проявляется или как он выражается в кризисе идеологических построений. […] преклонение перед мировым рынком превращается в пропаганду нового меркантилизма и хозяйственной автаркии; “свободная игра экономических сил” и формула “laisser faire” грубо заменены лозунгом государственной регламентации; экономический индивидуализм, апология частной инициативы уступают место восхвалению власти, содействующей монополизации и националистическому этатизму»[3], – а далее сделал замечание, которое может многим – в том числе и нынешним “экспертам”, грезящим о том, что нынешнее замедление глобализации приведёт к новому, “более справедливому” мировому порядку – показаться неожиданным, но которое является совершенно последовательным в рамках ленинистской модели империализма: «Автаркия означает […] не “самоизоляцию”, а усиленную организацию военной и экономической мощи в целях экспансии»[4].
Позднее эту мысль развил Черветто: «Всеобщие протекционистские меры и попытки бороться с конкуренцией, увеличивая […] барьеры, неизбежно должны привести к столкновению защищаемых, автаркических экономик, ориентированных на увеличение внутреннего потребления, в частности военного», – сделав чеканный вывод: «Военный исход становится неизбежным»[5].
Измерить глобализацию
В 2002 году с целью усовершенствовать количественную оценку степени глобализации экономических, социальных и политических процессов в отдельных странах и мире в целом специалисты Швейцарского экономического института (KOF) при Швейцарской высшей технической школе Цюриха создали KOF Globalisation Index.
Методология его расчёта в общих чертах была изложена руководителем проекта Акселем Дреером и учитывала предыдущий опыт построения подобных показателей, но с того времени она сильно эволюционировала, и сегодня, к примеру, оценка индекса производится по 42 переменным. Является самым детализированным и проработанным из всех существующих индексов глобализации. На данный момент KOF Globalisation Index охватывает период с 1970 по 2020 год и почти все страны мира (для России индекс экономической глобализации оценивается с 1990 года).
Апрель 2023 г.
[1] – Маркс К. и Энгельс Ф. Собр. соч. Изд. 2-е. Т. 3. С. 25.
[2] – Черветто А. Унитарный империализм. Т. 2. Киров: Марксистская наука, 2005. С. 635.
[3] – Узник Лубянки. Тюремные рукописи Николая Бухарина. Сб. документов. Изд. 2-е. М.: АИРО-XXI, 2008. С. 247–248.
[4] – Там же. С. 250.
[5] – Черветто А. Политическая оболочка. СПб.: АНО «ЦМИ “Новый Прометей”», 2010. С. 10.
Leave a Reply