«Неустойчивое восстановление», в котором преобладают риски снижения роста – таково, если вкратце, мнение МВФ о глобальном цикле, судя по апрельским публикациям фонда. Главным врагом для МВФ по-прежнему остаётся инфляция (6,9 % в Еврозоне и 5 % в США), но он также не исключает и наступления рецессии или финансового кризиса: «Появился гораздо больший риск жёсткой посадки, особенно в странах с развитой экономикой».
Экспансионистский потенциал мировой экономики, по-видимому, иссякает: в среднем за следующие 5 лет темпы роста, как ожидается, упадут до 3 %, что является самым низким показателем с 1990 года, начиная с которого МВФ публиковал эту среднесрочную оценку, своего же пика рост достиг в 2008 году – 4,9 %. Причины того, что кривая стала нисходящей, МВФ видит в замедлении экономики быстрорастущих “развивающихся” стран, таких как Китай и Южная Корея, демографическом спаде, снижении объёма инвестиций и геополитической тенденции к фрагментации глобального рынка.
Большая жатва банковского капитала
«Фундаментальный вопрос», поставленный в Докладе по вопросам глобальной финансовой стабильности, заключается в том, являются ли недавние банковские кризисы «предвестником более системной напряжённости, которая подвергнет глобальную финансовую систему испытанию», или «отдельным проявлением проблем, [вызванных] более ограничительными монетарными и финансовыми условиями». Ответ МВФ заключается в том, что, хотя регуляторные меры, принятые после мирового финансового кризиса, сделали крупнейшие банки более устойчивыми (правда, банкротство Credit Suisse противоречит этому утверждению), всё ещё остаются опасения по поводу возможных уязвимостей, «скрытых не только в банках, но и в небанковских финансовых посредниках». В своей заметке директор Департамента денежно-кредитных систем и рынков капитала МВФ Тобиас Адриан обрисовывает сходство между сегодняшним кризисом региональных банков в США и кризисом американских сберегательных банков в 1980-х годах, отмечая эпизод банкротства в 1984 году Continental Illinois, который в то время был седьмым по величине банком в Штатах по объёму депозитов.
Выражение «too big to fail» (“слишком большой, чтобы рухнуть”) было введено в своё время в политических дебатах, но оно не помогло предотвратить падение в пропасть Continental вместе с более чем 1000 сберегательных касс, открытых за десятилетие. Мы видим, что большие сокращения в кредитной системе, происходящие по причине действия закона концентрации и централизации капитала, повторялись примерно раз в декаду. Законы о дерегулировании банковской деятельности 1994 и 1999 годов уничтожили банковские связи между штатами и объединили кредитный рынок, сократив количество банков в США с 10 тыс. до 4,2 тыс. в период с 1995 по 2001 год. Глобальный финансовый кризис 2008 года ликвидировал ещё 500 банков. «Фундаментальный вопрос», поставленный МВФ, можно переформулировать так: возникнет ли четвёртая волна централизации банковского рынка в США и затронет ли она небанковский финансовый сектор?
Банки и небанки
Результат процесса централизации кредитного капитала носит двоякий характер. С одной стороны, набирают силу банковские гиганты, которые после кризиса 2008 года определены Советом по финансовой стабильности (FSB) как «системно значимые». В 2022 году в эту группу входили около 10 американских банков, около 10 европейских банков (включая несуществующий теперь Credit Suisse) и ещё десяток в остальном мире (4 китайских, 3 британских и 3 японских). С другой стороны, наряду с этой планетарной «финансовой олигархией» сложилась финансовая система, избегающая жёсткого банковского регулирования, которая изъяла или преобразовала часть капитала, вытесненного с кредитного рынка. Она включает в себя страховые компании всех размеров, крупные пенсионные и инвестиционные фонды, фонды недвижимости, компании по управлению активами. Сегодня об этой системе «небанковских финансовых посредников», когда-то называемой «теневой банковской системой», заговорил сам МВФ.
Этот сектор, который использует для своих операций не депозиты, а страховые взносы, отложенную заработную плату, кредиты и выпуски облигаций, сейчас представляет 63 % активов всего финансового рынка США против 22 % банков и 15 % институционального сектора (ЦБ и госучреждения). В глобальном масштабе доли этих трёх сегментов, рассчитанные FSB, составляют соответственно: 49,2 %, 37,5 %, 13,3 %. Во Франции доля банков составляет 56 %, в Испании 52 %, в Германии 48 %, в Италии 43 %.
Цель ЕС по созданию союза рынков капитала состоит в том, чтобы преодолеть гипертрофию банковского сектора и приблизиться к США по размеру и разнообразию финансовых активов. Этой трансформации препятствуют менее агрессивные кризисы на более защищённых европейских кредитных рынках, задержка с завершением создания банковского союза и единого механизма страхования депозитов, а также отсутствие единого европейского рынка государственного долга с однородной доходностью.
Риск в секторе коммерческой недвижимости
По мнению аналитиков, одним из рисков, нависающих над банками и небанковскими организациями, является их зависимость от сектора коммерческой недвижимости (под которой понимаются магазины, офисы, склады, хранилища и т. д.). По данным Washington Post, пандемия прервала двадцатилетний период, в течение которого сектор коммерческой недвижимости был весомым фактором роста региональных банков. Срок действия миллионов договоров коммерческой аренды истекает в ближайшие два года, и, если их не продлить, стоимость недвижимости упадёт, что в силу эффекта домино скажется на счетах банков. По данным Standard & Poor’s, 400 банков США накопили кредитов на коммерческую недвижимость на сумму, в три раза превышающую объём более безопасных инвестиций. В докладе МВФ о финансовой стабильности отмечается, что три четверти кредитов, предоставленных этому сектору, находятся в руках банков с активами менее 250 млрд долларов.
Со своей стороны, небанковские организации имеют большой вес в инвестиционных фондах недвижимости и выпуске ценных бумаг, обеспеченных ипотечными кредитами на коммерческую недвижимость. Миллиардер Илон Маск, похоже, делает ставку на то, что в секторе скоро возникнет кризис: по его словам, в ближайшие 5 лет наступит срок погашения долгов по коммерческой недвижимости на сумму 2,5 трлн долл., при этом процентные ставки выросли более чем вдвое, а коммерческая недвижимость занята только на 60–70 %. The Economist видит гораздо меньшие риски: даже в случае кризиса в секторе коммерческой недвижимости, если загнанным в угол банкам удастся вернуть хотя бы половину своих кредитов, продав активы со скидками до трети от той стоимости, которую они имели три года назад, потери этих групп ограничатся одной десятой их капитала. Любопытный оптимизм для такого мрачного сценария.
Имитируя Silicon Valley Bank
Ключевая ставка ФРС на уровне 5 % сдвигает всю кривую доходности вверх. Большая часть прибавочной стоимости пойдёт кредиторам и рантье. Если инфляция благоприятствует заёмщикам, а не кредиторам, то рост ставок приводит к противоположному результату. В то же время более высокие процентные ставки обесценивают часть активов. Часть депозитов, на которые в банках США получают максимум 1 % годовых, переходит в государственные облигации, доходность которых в 3–4 раза выше. То же самое делают и руководители региональных банков, сокращая свою не приносящую прибыль ликвидность. Банкротства банков в этих условиях показывают, что новые пропорции идут на пользу далеко не всем.
Четыре исследователя (Эрика Цзян из Южно-Калифорнийского университета, Грегор Матвос из Северо-Западного университета, Томаш Пискорски из Колумбийского университета и Амит Серу из Стэнфордского университета) опубликовали исследование балансов более чем 4,8 тыс., то есть почти всех, американских банковских учреждений. Это исследование было направлено на то, чтобы количественно оценить влияние повышения ставок на банковские активы и выяснить, сколько банков США находятся в условиях, сравнимых с теми, в которых находился Silicon Valley Bank (SVB) перед крахом.
Во-первых, текущая рыночная стоимость банковских активов (кредиты, ипотечные кредиты, казначейские обязательства и т. д.) на 2 трлн долларов ниже их балансовой стоимости. Потенциальные убытки более чем утроились по сравнению с концом 2022 года, когда ФРС оценила «нереализованные убытки» в 640 млрд долларов. В I квартале 10 % банков (около 500) имели нереализованных убытков больше, чем SVB накануне краха. Во-вторых, капитализация одной десятой банков США меньше, чем капитализация SVB. В-третьих, средний банк США финансирует свои активы на 9 % за счёт собственного капитала, на 63 % за счёт застрахованных депозитов и на 28 % за счёт незастрахованных депозитов: SVB был одним из самых безрассудных банков, финансируя собственные инвестиции на 78 % за счёт незастрахованных депозитов; только у сорока других банков дела обстоят хуже. С другой стороны, исследование констатирует, что если бы паника побудила вкладчиков изъять незастрахованные вклады, то это имело бы негативные последствия для трети всех банков, даже несмотря на то, что основной объём их вкладов застрахован. Политическая цель исследования состоит в том, чтобы показать, что побочный ущерб от ужесточения монетарной политики больше, чем ожидалось.
Парижский клуб и Китай
Ужесточение монетарной политики США укрепляет доллар и катализирует напряжённость, накопившуюся в странах с “формирующейся рыночной экономикой” и “развивающихся” странах. В январе Египет, Пакистан и Ливан отказались от привязки к доллару, надеясь разблокировать экстренное финансирование МВФ. Переговоры о реструктуризации долга Шри-Ланки, Ганы и Замбии стали ещё одной ареной империалистического противостояния. По словам директора-распорядителя МВФ, застой в переговорах – возможно, временный – представляет собой один из драматичных эпизодов «геополитической раздробленности» мира.
“World Economic Outlook” фиксирует изменение соотношения сил в этой области. В 1996 году на западных кредиторов Парижского клуба приходилось 39 % двустороннего внешнего долга; сегодня – 12 %. Страны, не связанные с клубом, включая Китай, Саудовскую Аравию и ОАЭ, нарастили свою долю с 8 до 22 %. Частные кредиторы удвоили свою долю с 8 до 16 %. Остальное – это долги перед многосторонними учреждениями. Китай, который стал ведущим кредитором “развивающихся” стран, выдав кредитов на сумму около 1 трлн долл. в рамках проекта Нового шёлкового пути, требует изменения правил. Он настаивает на том, что многосторонние институты: МВФ, Всемирный банк, банки развития, – которые Пекин считает эманациями Запада, должны участвовать в реструктуризации долга. До сих пор они были освобождены от неё из-за их многосторонней роли и потому, что прямое участие в ней поставило бы под угрозу их рейтинг, который позволяет им получать капитал по самой низкой ставке.
Столкновение приняло радикальный характер. Комментирующий его The Economist указывает в качестве выхода использование «кредита задним числом», впервые опробованного в 2015 году против России, бойкотировавшей реструктуризацию украинского долга. Западные страны ссудили бы деньги странам с долгами, а эти страны «должны были бы пообещать объявить дефолт по китайским кредитам сегодня и не брать новый кредит у Китая в будущем, иначе они потеряют доступ к МВФ». Как утверждает лондонский журнал, «считается, что официальные лица США открыты для этой концепции». Это означает начало ещё одной прокси-войны иными средствами.
Апрель 2023 г.
Leave a Reply