Отрицание или даже сокрытие империалистического характера войны 1939–1945 годов можно также рассматривать как краеугольный камень, на котором покоится длинный контрреволюционный цикл второй половины XX века, продолжающийся до сих пор. Для ленинистов характеристика этой войны как империалистической не является оскорблением в адрес той или иной державы, а научным определением стадии, достигнутой буржуазным обществом. Это незаменимый ориентир для стратегической ориентации даже спустя восемьдесят лет.
Речь шла о мире в целом, теперь полностью объединённым общей капиталистической формой производства и эксплуатации, хотя и в разной степени развития, но в то же время неизбежно разделённом в борьбе между державами того времени, как показало драматическое чередование союзов и резких разворотов во время мировой войны.
Можно также сказать, что вторая мировая война была наследием первой, продуктом контрастов и нестабильных экономических, финансовых и политических порядков, установленных в 1919 году в Версале. Явные или скрытые войны и внутриполитические потрясения продолжались в течение следующих двух десятилетий, от Восточной Европы до Италии и Китая, от наступления нацизма до гражданской войны в Испании. Экономический кризис, разразившийся в США в 1929 году и охвативший весь мир, затянулся и по-настоящему завершился лишь в ужасающей топке конфликта.
Поэтому вторая мировая война не могла отличаться от первой: яростное столкновение крупных концентраций производства и капитала за инвестиции, за разделение рынков сбыта и поставок. В бесконечной историографии никто не отрицает конкуренции даже внутри двух противоборствующих лагерей, но затем прослеживает его в том или ином политическом и идеологическом подходе, если не в личности глав различных государств.
Слом и предательство интернационализма
Если в 1914–1918 годах большинство социалистических партий и профсоюзов потерпели крах, став в один ряд со своими правящими классами военного времени, то в 1939–1945 годах, напротив, социал-демократические и сталинистские партии уже стояли в одном ряду с буржуазией, и “рушиться” было нечему.
Были массовые забастовки и восстания, даже в войсках, как и в 1917 году, но в 1943–1945 годах не хватало эффективного политического руководства, которое привело бы эти волнения к слому порядка и интернационалистскому революционному развитию или, по крайней мере, попыталось бы предпринять действия такого масштаба и остроты, которые недвусмысленно оставили бы след для будущих поколений.
Ряды милитантов пережили сначала крах структуры Социалистического Интернационала в 1914 году, а затем, в середине 1920-х годов, часто не осознавая этого, поражение ленинского плана международной революции и победу государственного капитализма в России, олицетворяемого Сталиным, который расправлялся с коммунистами в Москве и по всему миру.
Сталинская контрреволюция в начале войны полностью контролировала партии Третьего Интернационала, все из которых были очищены от революционных позиций и собственных основателей. Таким образом, Москва, как и другие державы, вступила в конфликт с явными империалистическими целями. Если бы российский интернационалистский оплот и его всемирная партия устояли, стратегическая картина конфликта была бы иной, но этого не произошло.
С 1945 года несколько поколений нашего класса сменяли друг друга под этим политико-идеологическим, даже эмоционально-сентиментальным покровом, который искажал и фальсифицировал страшный опыт войны и самого Сопротивления.
Империалистическая конкуренция и Сопротивление
Столкнулись агрессивность нацистской Германии, поставленной в невыгодное положение в Версале, и грубая французская и британская защита колониального и финансового господства; вклинилась двусмысленная дипломатия фашистской Италии; Япония проецировала свою силу в направлении Китая и Тихого океана, в том числе чтобы ограничить вторжение американской державы, которая давила повсюду, даже на владения и рынки своих европейских союзников.
Партии, наполнявшие жизнью Сопротивление в различных странах, были непосредственно включены или вовлечены в эту яростную мировую конкуренцию империалистических держав. В Сопротивлении участвовали носители националистических позиций, там были и откровенные реакционеры, выступавшие против немецкой оккупации. Там были монархисты, либералы, демократы, представители прежних политических и институциональных порядков, которые они хотели восстановить и сохранить.
Сами коллаборационистские институты, возникшие после немецкой оккупации, включились в эту игру, которая часто велась обеими сторонами. Другие демократические течения, социал-демократические и сталинистские формирования принимали ведущее участие в столкновении между империалистическими соперниками, становясь на сторону одного из них, возможно, не говоря об этом явно, иногда даже не осознавая этого в полной мере.
Говоря о Ялтинской конференции в феврале 1945 года, мы имеем в виду все конференции, сопровождавшие конфликт. На них создавались и разворачивались союзы с обеих сторон конфликта, делились территории, релоцировались промышленные аппараты, составлялись финансовые схемы, совершались массовые убийства, перемещались миллионы мужчин, женщин и детей. Сопротивление было «узником» этих соглашений между державами с начала конфликта в 1939 году и до его завершения в 1945-м.
Поэтому Сопротивление не было «предано», как утверждали многие партизаны, разочарованные тем, что произошло после апреля – мая 1945 года. Их реакция на жестокий отказ от надежд, которые они питали в те суровые годы, понятна; однако необходимо осознать, почему этого не могло не произойти, учитывая империалистическое ведение и завершение войны, несмотря на стойкость и героизм сопротивлявшихся.
Ялта и “преданное” Сопротивление
Арриго Черветто в 1964 году делает набросок статьи, которая осталась неопубликованной (сейчас включена в 9-й том собрания сочинений). В нём он обращается к теме “Мифа о преданном Сопротивлении”, вписывая его в рамки повторения «разочарованных стремлений» во время великих исторических потрясений. «В некоторых случаях, – пишет он, – реакция на “преданный миф” может быть полезной, потому что в ней созревает сознание отдельных людей» и потому что, «прежде всего, она демистифицирует апологию “осуществлённого” мифа».
Однако этот миф, уточняет Черветто, также «негативен, поскольку он подразумевает “сентиментальную” (и иррациональную) подоплеку политического выбора, которая, если и может быть исторически оправдана в отношении индивида и его идеологического формирования, но не в отношении политического движения, даже если, очевидно, тому могут найтись объяснения». Это миф, который «препятствует обретению автономной “теоретической и политической” платформы».
Как и многие рабочие, сражавшиеся в Сопротивлении, Черветто, Лоренцо Пароди и другие товарищи, сразу после войны объединившиеся в политическую группу, из которой через двадцать лет теоретических и политических битв была сформирована Lotta Comunista, пережили этот климат и этот исторический этап. Они не приняли политически его завершения, но в то же время отвергли «миф о преданном Сопротивлении», сумев таким образом завоевать «автономную “теоретическую и политическую” платформу». Это потребовало долгих лет борьбы.
Наши товарищи открыто выступили против использования этого «мифа» сталинизмом местного разлива, ИКП, который побуждал свои наиболее решительно настроенные низовые организации ждать окончательного сведения счётов, отложенного и замаскированного с помощью парламентаризма, в надежде, что российская держава принесёт социализм всему миру.
В итоге ложные обещания и обманчивые ожидания истощили и рассеяли классовый импульс многих рабочих, упорно сражавшихся в Сопротивлении и в те первые годы борьбы. Определение левых партий того времени «контрреволюционными» никогда не было для нас полемическим выпадом, а являлось констатацией, необходимым разграничением.
Сопротивление: курс на классовую борьбу
Возвращаясь к написанному в 1964 году, формулировка Черветто однозначна: «Сопротивление не было предано. Преданы были стремления и т. д. Но так было всегда. […] Следовательно, во-первых, возникает проблема понимания того, чем было Сопротивление в реальности классовой борьбы. Во-вторых, почему было Сопротивление, а не превращение империалистической войны в гражданскую».
Нужно «понимать», что «Сопротивление – это эпизод. Нужно знать всю историческую фазу от изоляции русской революции до империалистической войны. […] И абсурдно изучать Сопротивление, не определив предварительно мировой контекст», в котором происходит империалистическая война. Подобный подход является «грубым провинциализмом».
С точки зрения Черветто, основополагающим интерпретационным ключом была «классовая борьба во время фашизма (именно так следует подходить к проблеме фашизма и Сопротивления; следует рассматривать классовую борьбу и Сопротивление; рабочих и Комитет национального освобождения Италии (CLN); монополии и CLN)».
В более позднем отрывке от октября 1974 года (“Opere”, vol. 15), сравнивая наиболее достоверные данные, Черветто количественно оценивает энергию, движимую «классовой борьбой» 1942–1945 годов, переплетённой с международными факторами войны: 100.000 рабочих были вовлечены в борьбу на различных уровнях (1 из 85–100 представителей класса; на Севере и в мегаполисах доля выше). Можно подсчитать, что 10 % из них были левыми, в смысле отвергали CLN.
Потенциал в 10.000 бойцов в городах, на заводах и в горах, который, однако, «не имея политического руководства, был рассеян или подобран сталинизмом», изолировавшим, очернявшим и даже физически ликвидировавшим тех, кто не присоединялся к нему. В 1970-е годы этот численный подсчёт был также конкретным указанием на возможное наличие аналогичных сил, которые наше ленинистское меньшинство могло вовлечь в своё сражение.
Такое определение Сопротивления, конечно, не умаляет мужества и самопожертвования его участников, независимо от их политической и идейной ориентации; об этом свидетельствуют бесчисленные биографии. В нашей газете мы неоднократно освещали и документировали Сопротивление рабочих в Италии и Германии; в исследовании, которое мы сейчас предлагаем, будут затронуты другие европейские страны. Это своего рода аргументированная хронология основных этапов Сопротивления, излагаемая с конкретной целью хотя бы частично пролить свет на те эпизоды классовой борьбы и те группы интернационалистов, которые возникали повсюду во время конфликта, но были подавлены, оклеветаны, а затем намеренно скрыты.
Апрель 2023 г.
Leave a Reply